ГЛАВНАЯ
БИОГРАФИЯ
ГАЛЕРЕЯ КАРТИН
СОЧИНЕНИЯ
БЛИЗКИЕ
ТВОРЧЕСТВО
ФИЛЬМЫ
МУЗЕИ
КРУПНЫЕ РАБОТЫ
ПУБЛИКАЦИИ
ФОТО
ССЫЛКИ ГРУППА ВКОНТАКТЕ СТАТЬИ

Главная / Публикации / Марк Шагал. «Об искусстве и культуре»

Речь, произнесенная на Всемирной конференции, созванной по инициативе Еврейского исследовательского института (YIVO). К десятой годовщине института, Вильна, 14 августа 1935 года1

На самом деле вы можете подумать, что мне здесь не место. Потому что я художник, а вы — ученые. Но я приехал сюда для того же, для чего и вы, ибо у нас с вами одна слабость, одна страсть: евреи.

Именно сейчас, в это страшное и странное время, когда вновь поднимается волна антисемитизма, я хотел бы еще раз подчеркнуть, что я — еврей. И именно благодаря этому факту я в душе даже больший интернационалист — не как те профессиональные революционеры, которые с презрением отказываются от своего еврейства.

Тому, что я здесь, есть несколько причин. Мне хорошо знакомы все эти окрестные домишки с заборами, они врезались мне в память с самого детства. Но ваш дом, здание института, хоть и кажется со стороны бедным, как избушка на какой-нибудь из моих картин2, при всем этом роскошен, как дворец царя Соломона. И я от души приветствую его — и приветствую вас, его создателей. Чувство щемящей радости переполняет меня при мысли о том, что, почти не имея средств, без государственной поддержки, на чистом энтузиазме и любви, вы своими руками возвели это здание. В будущем, когда для нас настанут лучшие времена, этот дом послужит примером того, с каким завидным упорством евреи отстаивают идеи искусства.

Для моего приезда сюда была еще одна причина, глубоко личная. В нескольких километрах от вас есть место, точнее говоря, один городок3, в котором я не был уже очень давно, но постоянно о нем вспоминаю. Так что я воспользовался вашим приглашением, чтобы побродить тут немного. Признаюсь: с возрастом я стал ленивее и не двинулся бы с места, если бы меня не позвали.

Не знаю почему, но между мной и моей родиной [Советской Россией] любовь без взаимности4, и тем не менее страна таких гениев, причем революционных гениев, могла бы почувствовать, что творится в сердце одного из своих сыновей, а не прислушиваться к наветам авторов покаянных писем...5 Однако главное, ради чего я сюда приехал: чтобы еще раз напомнить вам, и не только вам, виленским евреям (потому что вы и так делаете все, что в ваших силах), но и евреям всего мира, что Еврейский исследовательский институт — это, конечно, замечательно, но Еврейский художественный музей не менее замечателен и не менее важен.

И в самом деле, с конца девятнадцатого — начала двадцатого века евреи, освободившись от пут, устремились во внешний мир со своим искусством, и, на мой взгляд, этот культурный вклад — пожалуй, самый важный их вклад за последнее время. Но большая часть человечества даже и не подозревает об этом. Народные массы и интеллигенция не видят этого, все так разбросано, разъединено, и мне даже неловко говорить об этом, потому что я сам — заинтересовнная сторона.

Но что мы можем сделать? У нас, евреев, нет своего Бодлера, Теофиля Готье, Аполлинера, которые властно выковали, сформировали художественный вкус и эстетические концепции своей эпохи. Чем же мы можем помочь? В нашем еврейском сообществе нет своего Дягилева, Морозова, Щукина, чутких ценителей и страстных собирателей произведений искусства, организаторов культурного пространства.

Уже одно то, что интеллигенция вообще и еврейские писатели в частности не проявляют интереса к пластическому искусству, доказывает, что изобразительное искусство совершенно не нужно им ни для жизни, ни для работы — и все держится пока на одной лишь литературе.

Если бы еврейская поэзия, еврейская литература заинтересовались другими областями искусства, и в частности пластическим искусством, они бы сами обогатились идейно и стилистически, сделали бы заметный, мощный рывок вперед. Возьмем, к примеру, русскую литературу — Пушкин и псевдоклассицисты, Гоголь и Александр Иванов, Толстой и передвижники, Чехов и Левитан — между писателями и художниками была несомненная связь, а если взять нашу литературу, то Перец был очень чуток к модернистским веяниям в живописи, — так вот, при ближайшем рассмотрении мы наверняка обнаружим, что эта связь обогатила их литературные творения новой пластикой образов, новыми стилистическими приемами, влила в их произведения мощную свежую струю. И потому их язык не этнографичен6, но универсален в высоком эстетическом смысле. Но это уже другая проблема, и она гораздо важнее, чем может показаться, и может быть, даже требует научного подхода, так что я бы переадресовал ее тем, кто и должен ею заниматься, а именно вам, дорогие ученые.

Просто мы, новые евреи, тысячу лет назад создавшие Библию, творение Пророков, основу всех мировых религий, мы хотим создать также и великое искусство, такое, которое прозвучало бы на весь мир.

Меня не удивляет то, как относятся к нам чужаки или враги. Нет, меня удивляет то, как все слои еврейского общества относятся к своим собственным художникам: они считают художников какими-то второсортными политическими агитаторами, не заслуживающими даже части того уважения, каким пользуются у нас писатели и театральные деятели, а они, кстати, сами зачастую вынуждены благодарить тех же художников-графиков. Я уже не говорю о том, что евреи не покупают картин7, не поддерживают художников, хотя это тоже много значит в наше кризисное время. Что важнее всего, так это внимание, интерес. А если такое порой и случается, то непременно выберут наименее талантливого или даже вовсе бездарный «китч».

Вообще-то причины всего этого нам хорошо известны. Тора, давшая нам Десять заповедей, привнесла и одиннадцатую: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли…»

Наш монотеизм был куплен дорогой ценой — из-за этого иудаизму пришлось отказаться от созерцания природы простым глазом, а не духовным, внутренним взором. На основании этого в древности иудаизм боролся с идолопоклонством, следы которого можно увидеть сегодня во всех музеях мира, а мы в результате лишились бесценных образцов пластического искусства. Ничего музейного у нас нет, если не считать свитков Торы да заброшенных синагог, в которые уже почти никто не ходит.

Но мы, новые евреи, восстали против этого, мы больше не хотим мириться с таким положением дел, мы хотим быть не просто народом Книги, но еще и народом Искусства. Вот в чем причина тяжких родовых мук нашего искусства, вот почему его детство так незавидно. Все это требует хорошей организации и больших денег — чтобы собирать произведения еврейского искусства и все связанное с его историей, чтобы преподносить искусство не как нечто постороннее, но сделать его частью нашей жизни и поощрять наших художников.

Коллекционирование произведений искусства не должно быть уделом только филантропов — покровителей художников. Не забывайте, что одни холсты и краски обходятся художнику дороже, чем писателю — перо и бумага, но никому не приходит в голову выпросить у писателя рукопись — не важно, ценную или нет — за гроши. Вот мы теперь, кажется, на каждом углу плачемся, что нас ужасно притесняют, и нет адвокатов, которые могли бы нас защитить, и мечтаем созвать съезд, где появятся отстраненные от дел адвокаты8, — но почему-то забываем, что у нас в руках есть замечательный щит: наши культурные сокровища скажут свое веское слово в нашу защиту, они защитят нас лучше любых адвокатов.

Еврейский исследовательский институт — это наше бесценное сокровище, но следует также создать и культурные институты, национальные культурные учреждения, которые будут питать и поддерживать музеи в местах проживания евреев. Вы скажете: это утопическая мечта, но мечта и утопия, как мы не раз убеждались, становятся самой настоящей реальностью. Доказательство тому — Еврейский исследовательский институт (YIVO). Шесть лет назад, во время первой конференции, я написал вам, что надо бы создать при институте музей. Я понимаю, это трудно. Но лучше трудно, чем наспех и кое-как, а именно так получилось в Эрец Исраэле, когда, несмотря на мои возражения, собрали в одну кучу все, что смогли, а руководство передоверили неопытным людям, которые ничего не смыслят в искусстве9. Новому еврейскому народу не нужны новые «Бецалельцы»10.

Мы не хотим добиться всего сразу. Сначала нужно пройти через множество подготовительных этапов — и моральных, и материальных: донести до масс саму идею, подготовить историков и музейных работников, устроить выставки в социальных учреждениях, рабочих клубах, школах, организовать ознакомительные экскурсии в европейские культурные центры, на крупные международные выставки, подготовить учителей, школьников, студентов педагогических училищ и университетов к правильному пониманию искусства, привить им любовь к настоящему искусству, как мы воспитываем в них любовь к хорошей литературе, наладить выпуск книг и журналов об искусстве. Потому что еврейский эстетический вкус просто ужасает, тут евреи еще отстают и при этом упорствуют в своем невежестве. Молодые (и не очень молодые) люди уезжают в крупные европейские города изучать право, медицину и осваивать другие профессии, которые едва могут их прокормить, и при этом они почти не думают о культуре, об искусстве, которое, по крайней мере, способно утолить голод духовный.

Я заканчиваю свое выступление с чувством, что все сказанное мной и даже не сказанное должно прозвучать на конференции писателей и художников. Но художников как социальной группы практически не существует, они почти не общаются друг с другом. Следовательно, другие, все вы, здесь присутствующие, должны приглядеться к нам со стороны и попытаться руководить нами — чутко, ненавязчиво, с сочувствием и глубокой симпатией.

Долгое время я хотел сказать эти несколько слов о нашей роли, о вашей роли, о роли всех нас, и художников, и ученых, да и вообще всех евреев — о том, что мы можем сделать на благо человечества. Сейчас, когда весь мир переживает кризис, и не только материальный, но и духовный, когда социальные потрясения, войны, революции вспыхивают буквально из-за куска хлеба, а евреи еле сводят концы с концами и порой им даже негде жить, я не вижу более достойной миссии, чем потрудиться и пострадать ради нашей высокой цели, потому что дух нации, а он живет в нашей Библии, в наших мечтах об искусстве, поможет нам вывести еврейский народ на истинно верный путь — и мы добьемся того, ради чего другие народы только проливают кровь — свою и чужую.

Примечания

1. Переведено на английский с идиша. Впервые опубликовано в сборнике: Всемирная конференция Еврейского исследовательского института (YIVO). К 10-летней годовщине YIVO, Вильна, 1936. Письмо Шагала, направленное в YIVO в 1929 г., включено в сборник «Марк Шагал и его время».

2. Еврейский исследовательский институт, при крайней скудости средств, располагался в скромном здании по адресу: ул. Вивульская, д. 18.

3. Шагал имеет в виду свой родной город Витебск (в настоящее время на территории Белоруссии). Въезд в СССР художнику был запрещен, а Виленская губерния, тогда входившая в состав Польши, находилась возле границы с Белорусской ССР.

4. Как эмигрант, а кроме того, художник-модернист Шагал был для СССР «чуждым социальным элементом».

5. Очевидно, имеются в виду высказывания оставшихся в СССР бывших друзей Шагала, которых вынудили отречься от него.

6. Имеется в виду местечковый этнос, объект изучения Ан-ского.

7. Шагал имеет в виду состоятельных неассимилированных евреев, так называемых еврейских евреев. Ассимилированные евреи покупали его картины — начиная с Максима Винавера в Санкт-Петербурге до Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке.

8. Адвокаты-евреи, которых нацисты лишили права адвокатской практики по расистским соображениям.

9. Имеется в виду неудачная попытка Шагала повлиять на отбор картин для нового музея искусства в Тель-Авиве.

10. Школа искусств и ремесел «Бецалель» была основана в Иерусалиме в начале XX века. Шагалу не нравилось то, что лучшими образцами искусства в этой школе считались произведения с сугубо еврейской тематикой и выполненные в «фольклорном стиле».

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

  Яндекс.Метрика Главная Контакты Гостевая книга Карта сайта

© 2024 Марк Шагал (Marc Chagall)
При заимствовании информации с сайта ссылка на источник обязательна.